Диссонанс - Эрика О`Рурк

Правда, это был не настоящий Саймон, а всего лишь его эхо. Это означало, что завтра, встретив Саймона в Главном Мире, я была бы вынуждена смотреть на него, делая вид, будто не знаю, что это такое – чувствовать на своих губах его губы, а на своем теле его руки. Он же по-прежнему глядел бы на меня, как на неодушевленный предмет, словно ничего того, что происходило сейчас, не было и в помине.

Я не могла остаться.

Диссонанс частот все отчетливее звучал в моих ушах, пульс учащался. Я знала, что через два часа это обернется для меня сильной головной болью, а через три – мигренью, и к восходу солнца я потеряю способность найти дорогу домой. Сегодня я и так уже Путешествовала слишком долго.

Я вытащила из кармана листок бумаги, темно синий с одной стороны и серебристый с другой. Он был влажным от дождя. Саймон молча наблюдал за тем, как я сворачиваю из листка звездочку оригами.

– Это значит «нет»? – спросил он.

Я положила звездочку на подоконник. Это был не кусочек хлебного мякиша, оставленный, чтобы легче было найти дорогу обратно, а доказательство того, что все случившееся только что было на самом деле.

– В другой раз, – произнесла я, сама почти не веря в это, и встала на цыпочки, чтобы поцеловать Саймона.

Его руки обхватили мои бедра, а губами он стал слепо шарить по моему лицу.

– Ты же не хочешь уходить, – прошептал он.

– А я и не говорю, что хочу. – Я резким движением отстранилась от Саймона, чувствуя, как у меня дрожат руки и ноги. – Увидимся.

– Я тебя подвезу.

Он взял меня за руку. Я осторожно высвободила свои пальцы.

– Спасибо, дойду пешком.

Сворачивая за угол, я оглянулась, чтобы в пелене дождя еще раз увидеть лицо Саймона, пока он помнил о моем существовании.

Он взял в руку мою бумажную звездочку. Держа ее большим и указательным пальцами, Саймон стоял под брезентовым навесом магазина, не сводя с меня глаз.

– Где ты была вчера вечером? – поинтересовался Элиот, когда мы шли в школьный кафетерий. – Ты не получила мои сообщения?

– Извини. Я очень устала и быстро заснула, – ответила я, почувствовав укол вины.

Сначала я кое-что утаила от Элиота, а теперь мне пришлось солгать ему. Я увидела его сообщения только после того, как вернулась из Мира Пончиков, а к этому времени было уже слишком поздно, чтобы отвечать. К тому же Элиоту вряд ли понравилось бы то, что я успела нарушить правила, установленные для меня на период отстранения от занятий. Да еще ради того, чтобы устроить себе свидание с отражением Саймона…

На всякий случай я решила сменить тему разговора:

– А что было потом, после того как я вчера ушла?

Слово «ушла» было в данном случае не вполне точным, но звучало лучше, чем «после того как охранники Совета препроводили меня к месту отбытия наказания».

Элиот отвернулся, и я решила, что он, щадя меня, обо многом умалчивает.

– Да ничего особенного. Обычные занятия. Без тебя мне было скучно.

– Какую тему вы сейчас проходите? Анализируете пространственно-временные разрывы?

Я знала, что, если Элиот ответит, мне станет только хуже, но удержаться от вопроса не смогла.

– Ну да. Мы будем заниматься этим еще неделю или чуть больше. Шоу обещал, что скоро начнем изучать инверсию.

Я стиснула зубы и, помолчав немного, произнесла:

– Это нечестно. На протяжении ближайших шести месяцев я буду связана по рукам и ногам, занимаясь с Адди, а вы в это самое время – наслаждаться приключениями и узнавать много нового и интересного!

– Я всего-навсего будущий штурман, навигатор, – возразил Элиот – Новое и интересное, как и приключения, – больше по твоей части.

Я сердито сунула руки в карманы своей шерстяной кофты:

– Как думаешь, я смогу сдать экзамен? Боюсь провалить задания по работе в поле.

– В том, что касается работы в поле, Адди очень хороша, – признал Элиот. – Она в этом деле была первой в классе, разве не так?

– Да. Но ты же знаешь, какая она. Мы закопаемся в учебниках и пособиях. Ну я и влипла!

Элиот не стал со мной спорить.

– Необходимо выяснить, почему в твоем случае отраженный мир стал разрушаться с такой быстротой, – сказал он.

– Совет это не волнует. Там считают, что это из-за меня и что я сделала это нарочно. Если меня не исключили, то только по одной причине – Адди заявила, что я слишком тупа и потому не понимала, что делаю.

– И они приняли ее слова во внимание?

– Еще как, – вздохнула я. – И вот теперь она ответственная за мое обучение. Каждую неделю должна представлять отчеты о том, как у меня идут дела. Разве это нормально? Адди сдала меня, и она же теперь оценивает мои успехи.

– Подожди. – Элиот поправил пальцем очки и сел на один из стоящих в коридоре диванов. – Мне надо подумать.

Дожидаясь, пока он до чего-нибудь додумается, я принялась рассматривать внушительную коллекцию кубков, выставленную у дальней стены и собранную во многом благодаря баскетбольному таланту Саймона. Награды за победы в чемпионатах штата и других турнирах. За кубками, помещенными в стеклянный стенд, были выставлены фотографии команд, которые их завоевали, – это были группы высоких, широкоплечих молодых людей в ярко-синей спортивной форме и с серьезными, почти угрожающими лицами. В школе баскетбол был не просто игрой, а чем-то гораздо большим. Даже у Саймона на фото вид был торжественный и серьезный – пока вы не замечали иронично изогнутый уголок рта.

Я невольно вспомнила улыбку Саймона из отраженного мира, которую он подарил мне накануне вечером.

Элиот кашлянул, и я от неожиданности едва не подпрыгнула.

– Нам нужно доказать, что ты не виновата, – произнес он. – Если мы сумеем это сделать, Совету придется изменить решение по поводу твоего наказания. Они отменят его и вернут тебе право посещать занятия вместе со всеми.

В груди у меня затеплилась надежда. Но мне было хорошо известно, что надежда – слишком хрупкая и потому опасная вещь.

– Хороший план, но весь мир, о котором идет речь, просто исчез. Если в нем и были какие-то доказательства моей невиновности, то я их уничтожила.